Стрелял… теперь «стреляет»

Нищим подавал и подаю всегда — такой у меня жизненный принцип. Подал и этому. А оборванный, полупьяный мужичонка не отстает. Топает за мной и приятелем по перрону железнодорожного вокзала подмосковного города Чехова и канючит:

— Кома-а-анди-и-ир… Дай «стрельнуть» сигареточку…

Дал я ему и курева. Тут приятель, местный чеховский житель, и говорит;

— Знаешь кто это? Майор Истомин, местная знаменитость. Он в 93-м по «Белому дому» из танка стрелял. Теперь за четвертушку целые романы рассказывает.

Ну, дела!.. Да на такое и пол-литра не жалко. Приобрел я оное пойло, сунул в спортивную сумку так, чтобы горлышко наружу выглядывало подбадривающе и соблазняюще, усадил бывшего майора рядышком на привокзальную скамейку. Косит он глазом на бутылку, потертые бумажонки из задрипанного бумажника достаёт. Всё правильно. Стрелял майор по зданию Российского парламента в те кровавые деньки, затеянные Ельциным. Вот благодарственное письмо от министра обороны Павла Грачёва. Вот бумага от самого Верховного Главнокомандующего. Циничнейшая, надо сказать, бумага: «Благодарю Вас за образцовое выполнение воинского долга по защите России и демократических завоеваний…»

Напомню, как появились тогда, 4 октября 1993 года, на Новоарбатском мосту напротив здания парламента тяжёлые танки, которые открыли шквальный огонь, продолжавшийся несколько часов, В «придворных» Кантемировской и Таманской дивизиях военнослужащие, включая сержантов с рядовыми, отказались выполнить приказ министра обороны и выступить с бронетехникой против Верховного Совета России и его защитников. Собственно, и сам Грачёв — теперь это доподлинно известно — с трудом согласился поддержать Ельцина силой оружия.

Дело решили деньги. Группа банкиров во главе с владельцем банка «Столичный» Александром Смоленским пообещала каждому, кто «выступит на защиту свободы и демократии» и согласится сесть в танк, по 100 тысяч долларов. Сподвиг банкиров на такое обещание глава Фонда поддержки первого президента России Лев Шемаев.

Есть сребреники – непременно найдутся иуды. В те окаянные танки, что появились напротив дома на Краснопресненской набережной или остались на противоположной стороне Москвы-реки и стреляли оттуда, сели двадцать четыре добровольца-офицера (не хочется называть подонков офицерами, но на тот момент они ими числились), В том числе и за рычаги сели рядовыми, можно сказать, водителями,

Результаты обстрела памятны России. Точную цифру убитых скрывают по сей день. Миллионы долларов на ремонт здания истрачены, вернее, сотни и сотни миллионов. Многие из них осели в карманах и на счетах ельцинской семейки, его же «семьи». Иуд же «кинули» в привычном «демократическом» стиле. Непосредственно после пальбы им вручили по тысяче баксов. Полный расчёт посулили после подведения окончательных итогов ельцинской контрреволюции. И, естественно, обманули.

Обиделись иуды. Ходили искать правду и в президентскую администрацию, и в банки, но их оттуда, само собой, выставили. К чести сослуживцев этих негодяев, они создали «добровольцам» совершенно невыносимую обстановку.

— Мне в лицо их паршивые бабы плевали,— жаловался бывший майор Истомин.— А когда я одной легонько врезал, меня избили так, что сломали ключицу и четыре ребра, но военная прокуратура дело замяла. Каждый день слышал одно и то же: «Вон из армии! Или лучше застрелись, под поезд ляг, под трамвай». Даже командование дивизии так себя вело…

Кстати, застрелились пятеро из них. Повесились трое. В армии на сегодня уцелели также трое. Чем заняты остальные? Возможно, тем же, чем и Истомин: бомжуют, попрошайничают, курево «стреляют», бутылки собирают по урнам. И поделом! Не думаю, чтобы у тех из «добровольцев», кто добровольно же ушёл из жизни, заговорила совесть. Совестливый человек не мог оказаться в тех танках. И по согражданам пулять тоже не стал бы — ни по приказу, ни, тем более, за грязные деньги отечественного ворья, которое объявило себя бизнесменами, министрами, банкирами.

У майора Истомина совесть не заговорила, в его вечно полупьяном сознании сквозит лишь одно: обманули, не заплатили, а то ведь как можно было бы шиковать остаток жизни…

— Я ж посчитал уже всё,— жаловался он, всё так же кося зрачком на пол-литра в моей сумке.— Квартиру купить, дачу построить… Меблишку всякую…

Жадно ухватив бутылку, он цокающими зубами отвинчивал пробку. Мы ушли, не оборачиваясь.

Рассказываю эту историю отнюдь не для того, чтобы позлорадствовать над собачьей судьбой примитивного негодяя, опозорившего в тот день русские офицерские погоны. Нет — в назидание тем потенциальным подонкам, которые в душе готовы сесть хоть в танки, хоть в самолёты с вертолётами, хоть просто в военные автомобили, чтобы стрелять, душить, кромсать.

Стрелявшие в свой народ рано или поздно становятся «стрелками». Рваниной. Побирушками. Есть такая интересная закономерность в истории России.

Берегите честь мундиров, пока они не замараны!