Память жива

Виктор Акимович Базылев родился в селе Балтутино Смоленской области 2 августа 1938 года. Ему было три года, когда началась война. В родном селе и прошло всё его военное детство.

Уехав из села, он закончил в Ленинградской области строительную школу, работал по специальности. В Рязань он приехал до службы в армии, а после демобилизации в 1960 году вновь сюда вернулся. Работал в РМУС-37 (СМУ-75), а затем по рекомендации партийных органов в 1965 году его направили на работу в органы МВД. Он прошёл путь от оперуполномоченного уголовного розыска, в котором он проработал четырнадцать лет, до заместителя начальника службы общественной безопасности Рязанской области. На последнюю должность его назначили с присвоением звания полковника.

Более двадцати пяти лет Виктор Акимович Базылев отдал работе в советской милиции.

…Столько лет прошло, а о военном детстве он вспоминает с большим душевным волнением. Столько пережить! Разве можно это забыть?

* * *

«До войны мой отец, – рассказывает Виктор Акимович, – был первым председателем колхоза и хорошо знал первого секретаря Глинкинского райкома партии. Когда началась война, секретарь райкома принял на себя командование партизанским отрядом. Узнав, что отец, выйдя из окружения, находится в селе (он был ранен в ногу), лично сам наладил с ним связь. В течение 1942–1943 годов отец снабжал партизанский отряд важными сведениями по концентрации немецких сил в селе и расположению их техники».

До войны в селе Балтутино насчитывалось около четырёхсот дворов, было в каждой семье помногу детей.

И вот в конце июля 1941 года во второй половине дня в село с грохотом мотоциклов и выстрелами ворвались боевые немецкие части. В течение нескольких часов все дома были заняты немцами, а жители были вынуждены все годы оккупации жить в землянках  на берегу небольшой речушки Волость, протекавшей через село.

«Мой отец Аким Хрисанович Базылев и двоюродный брат Иван Кириллович Базылев были призваны в один день. Отец вышел из окружения под Вязьмой, а брат Иван воевал на Калининском фронте. Он в числе семи минёров-разведчиков выполнял задание командования, шесть часов сдерживали немцев, давая возможность нашим войскам подготовить наступление. Всем присвоено звание Героя Советского Союза посмертно».

Многое из того, что пришлось ему пережить в годы оккупации, запомнилось на всю жизнь. «У немцев, – рассказывает Виктор Акимович Базылев, – был такой порядок: в каждом доме на пороге комнат они прибивали подковы… Я это хорошо запомнил, потому что сам это видел. Как-то зимой 1943 года, мне уже было пять лет, мы со старшим братом Павлом зашли в свой дом, забрались на русскую печку. Мы уже знали, если немцы уезжали, то дома пустовали.

Но неожиданно в дом входит немецкий офицер, снимает кобуру и вешает её на крючок над столом и чем-то стал заниматься.

Мы с братом устроили на печке возню, и вдруг немец снял с крючка кобуру и вынул наган. Брат мигом соскочил с печки и нырнул в нишу под ней. А я расплакался, увидя направленный на меня наган.

Неожиданно появляется второй немец, он каблуком щёлкает по подкове и громко выкрикивает: «Хайль Гитлер!» Первый немец тут же опустил руку с наганом – оба рассмеялись. Брат за руку стащил меня с печки и буквально волоком вытащил на улицу. Мы сломя голову помчались к окопам». Трудно себе представить, что пришлось пережить в эти минуты мальчишке… Но суровая действительность приучила даже детей стойко переносить невзгоды военного лихолетья.

В селе запомнили один трагический случай. Это было зимой 1942 года. К старосте дяде Панфилу ночью пришёл его зять из партизанского отряда, чтобы запастись продуктами и получить нужную информацию. Немцы каким-то образом узнали об этом и окружили дом. А накануне немцы провели облаву и арестовали всех членов семей, чьи мужья были в партизанском отряде.

Немцы стали стрелять по дому из пулемётов. Дядя Панфил и его зять выскочили из дома, надеясь каким-то образом спастись. Но их тут же буквально изрешетили пулемётными очередями. Немцы дом дяди Панфила подожгли, заставили арестованных во время облавы жителей села, в основном женщин, бежать к горящему дому, но их тут же расстреливали. Немцы наказывали за любую, на их взгляд, провинность, чаще всего расстреливали.

Через три дня после ухода немцев комендант разрешил похоронить расстрелянных дядю Панфила и его зятя у сожжённого немцами дома. Могила и сейчас находится на том же месте.».

Запал в детскую душу и ещё один эпизод из военного лихолетья, чуть не стоивший жизни. «Весной 1943 года, –вспоминает Виктор Акимович, – во дворе соседнего дома я увидел телегу-фургон, возле которой стоял немец. Он, наверное, был поваром, так как чистил огурцы, они были большие, а рядом была куча очистков. Немец улыбался, и я решил набрать этих очистков, ведь жили впроголодь. Когда я наклонился над очистками и потом взглянул вверх, то увидел, что немец держит нож прямо надо мной. Я с невероятной прытью бросился к лошадям. Они были под два метра высотой, бельгийской породы. Их запрягали парами в телеги-фургоны, которыми пользовались немецкие тыловые части». В годы немецкой оккупации голодали и взрослые, и дети. Питались, как придётся. А ребёнку хочется чего-то повкуснее. «Вот и в этот раз, – с дрожью в голосе вспоминает Виктор Акимович: – «я подошёл к одной хате и на подоконнике увидел консервные банки. Детская ручонка непроизвольно потянулась к банке с консервами. Я убежал, но немец догнал меня и бил потом берёзовым прутом, пока  кто-то из взрослых меня не отбил».

Любили мальчишки наблюдать воздушные бои наших лётчиков и немецких. Когда сбивали наши истребители немецкие, то все мигом разбегались по своим окопам, так как знали, что немцы из злости могли стрелять в мирных жителей. А вот когда немецкие лётчики сбивали наши истребители, то немцы радовались, кричали, смеялись.

Часто приходилось голодающим мальчишкам подходить к полевым кухням, просить что-нибудь поесть. Итальянцы чаще всего что-нибудь давали – заварной хлеб или кашу-поварёшку. А вот румыны относились к оккупированному населению враждебно.

23 сентября 1943 года село Балтутино подверглось сильной авиационной бомбардировке, которая продолжалась до темноты. Жители не знали, что происходит, от кого ждать смерти. Ведь о наступлении советских войск никто не знал, немцев охватило волнение, паника.

«Я проснулся в окопе рано, – рассказывает Виктор Акимович. Светило яркое солнце, стояла такая тишина, что было слышно, как жужжат пчёлы и порхают бабочки. А когда посмотрели на село, я глазам своим не поверил. От села осталось одно пепелище и торчащие печные трубы. Убегая, немцы подожгли дома, забрали скот, остались лишь три дома, которые стояли на берегу речки, на отшибе.

В сентябре 1943 года партизанский отряд соединился с наступающими войсками и освобождали наше село.

В селе был поставлен памятник моему двоюродному брату Герою Советского Союза Ивану Кирилловичу Базылеву. Потом его перенесли в районный центр Рудня, где теперь мемориальный комплекс».

Наши войска входили в село с разных сторон: артиллерия, танки, автомашины – с востока и юго-востока по дороге, а пехота с востока – из леса, по полю их встречало всё село, то есть жители, оставшиеся в живых. Ведь многих расстреляли.

После освобождения село зажило мирной, но нелёгкой жизнью. Не было ни волов, ни лошадей. Организовали в одном селе четыре колхоза, чтобы легче собираться и выполнять общие задачи. Копали поле лопатами, вокруг разбитых танков и орудий – как наших, так и немецких. Ведь война продолжалась, и надо было жизнь как-то обустраивать. Как пахали? Прикрепляли жердь к плугу, по пять человек становились справа и слева, а одиннадцатый – за плуг. Так и пахали по очереди.

Хотя война ещё не закончилась, но село начало возрождаться. Стали привозить продукты и раздавать их поимённо. Денег-то не было. Потом в заброшенном сарае открыли школу. А в начале 50-х четыре колхоза объединили в один. Началось финансирование. Село стало оживать. Это были послевоенные годы, но государство находило возможность поддерживать село. А что сейчас? Балтутинский колхоз имени «Правды» скупили москвичи – рыночная экономика. «Хотелось бы сказать отдельно, – говорит Виктор Акимович, – о братской могиле в селе, где похоронено свыше 500 красноармейцев, освобождавших село от немцев. Если в начале 50-х годов там были известны пять фамилий, то сейчас восстановлены фамилии всех похороненных.

Память людская жива, а значит, и Россия наша будет жить.